Григорий Неделько
Бумеранг
И мы прошли по пещере крыс.
И мы прошли по стезе бурлящего пара.
И мы прошли по стране слепых.
И мы прошли по трясине горя.
И мы прошли по юдоли слез.
И мы, наконец, подошли к ледяным пещерам.
(Харлан Эллисон «У меня нет рта, и я должен кричать»)
Как вы яхту назовёте,
Так она и поплывёт.
(М/ф «Приключения капитана Врунгеля»)
Вначале ряды были сомкнуты. Огонь! Огонь! Огонь! Бронебойные пули вгрызались в металлические тела. Поверженных оказалось много, но гораздо больше тех, кто продолжал давать отпор. Атакующие шли стеной, расстреливая защитников бункера-крепости. Неожиданность – на их стороне, организованность и продуманность – тоже, и – цель. А значит, просто идти вперёд, всаживая пулю за пулей в блестящие корпуса, сосредоточенно, холодно, почти как роботы. Занять место последних. Отключение или смерть – не всё ли едино? Сейчас разницы нет, есть только бой, который нужно довести до конца…
Пли! Пли!! Пли!!! Механические существа, неуклюжие с виду, но жутко проворные. Они уворачивались, быстро перемещались, прыгали, взлетали, падали, карабкались… Попасть… попасть! Отомстить!..
Ряды повстанцев двигались дальше, захлебываясь собственной кровью, когда в ответ раздавались автоматные очереди и вытягивались лазерные лучи. И всё равно «шествие» сквозь залы и коридоры из металла не останавливалось. Ни на секунду. Довести дело до конца – или погибнуть!..
Командующий отрядом «А» Владимир Соколов, срывая голос, выкрикнул:
- Бейте сук! Бейте!..
И вдруг сознание вспыхнуло алой краской, а внутри с неслышимым щелчком оборвалась тонкая связующая нить: пробив грудь, пуля засела в области сердца. Животный, неконтролируемый ужас вспыхнул было, но его погасило то, что гораздо сильнее, - ответственность за своих: живых и мёртвых. За проклятый, проданный дьяволу мир! Мир, который когда-то принадлежал им, людям…
Хрипя, брызжа кровью на грязный пол, Владимир пытался вытянуть руку. Выстрелить – возможно, в последний раз, но отправить в механическую преисподнюю хотя бы ещё одного…
- Вам не сломить…
Подбежавший робот, почти не целясь, выпустил очередь в лежащего воина. Тут же раздались выстрелы восставших, мозговой центр машины буквально разорвало в клочья. Поздно.
Взревев, нападающие бросились вперёд. А через миг в центре отряда взорвалась мощная осколочная бомба…
За Кристиной пришли ночью.
Встроенный механизм открыл типовую дверь барака. Они владели ключами, подходившими к двери любого «дома».
Владимир вскочил с кровати, сразу поняв, что происходит. Такое случалось каждый день, но как поверить, что это произошло именно с тобой?! Опять…
Из комнаты дочери раздавались истошные крики.
Сердце колотилось в бешеном ритме, в горле пересохло. Страх – не за себя, за другого человека, родного, любимого, - чёрным дымом наполнял внутренности и выхлёстывался наружу. Соколов бросился в соседнюю комнату. Уже на ходу он пожалел, что у него нет никакого оружия, но человек был готов голыми руками разорвать на части «железных ублюдков».
Один робот стаскивал упирающуюся, кричащую девочку с кровати, другой заламывал ей руки и защёлкивал на них наручники.
- Отпусти её, ты, сволочь!
Вестник смерти стоял к Владимиру спиной. Мужчина налетел на полицейского, едва не повалив его на пол. Вдруг в глазах потемнело, а потом ослепительно вспыхнуло. Боль пронзила бок и отдалась в каждую жилку. Соколов рухнул на пол.
На месте шокера у второго легавого вновь появилась рука.
Закованную в наручники, срывающую голос Кристину поволокли в коридор.
- Суки! Грёбаные мрази! Я вам отомщу, слышите!!!
Не умеющие сопереживать, не знающие значения слов «боль» и «потеря», роботы по-прежнему молчали. Дверь открылась, закрылась – и спустя какое-то время наступила тишина. Безгласная… мёртвая… Пустота в бараке резонировала с ощущением в груди. Соколовых, зарекомендовавших себя как «неблагонадёжные элементы общества», недавно перевезли в закрытую зону, и подселить к ним ещё никого не успели. А жители рядом стоящих бараков, наверняка слышавшие крики, не осмеливались подать голос.
С великим трудом Владимир встал на колени. Слёзы лились из глаз не прекращаясь, а мозг снедала ненависть. Почему он родился здесь? Почему? За что эта кара?!.. Так не плакал он даже тогда, пять лет назад, когда уроды-поработители забрали его жену Юлю. Просто так, ни за что: плановая чистка. А теперь – дочь. По мнению учителей-роботов, Кристина не успевала по научным предметам и, значит, являла собой слабое звено, которое надо изъять и заменить. Как неисправную шестерёнку…
…Всё началось сотни лет назад. Цивилизация Земли, достигнув высочайшей точки в развитии, поняла, что надо расширяться. Нужно завоёвывать космос… Искусственный интеллект был подспорьем во всех делах землян. Он стал и добрым другом, и прекрасным помощником, а сейчас для него нашлась глобальная задача. Новые миры… пора было отправиться на их освоение!
Три крупнейших мировых государства – Всероссийская Федерация, Китайско-корейская Республика и Соединённые Штаты Канады – не жалели денег на реализацию проекта «Бумеранг-2500». «Наши герои найдут планету, обживутся и через годы вернутся, чтобы дать перенаселённой Земле ещё один шанс!» - неслось изо всех визоров, смотрело с миллионов плакатов, передавалось из уст в уста… Построили космические корабли, отобрали лучших космонавтов, снабдили их всем необходимым. За отлётом, при помощи сверхсовременных устройств, наблюдала целая планета. В едином порыве отсчитывали последние секунды перед стартом, а потом – кричали, ликовали…
…Всё произошло стремительно и, как выяснилось позже, было давно запланировано. Заложить подобную программу в высокоразвитый искусственный интеллект не по силам учёным – зато это может сделать сам ИИ. После нескольких месяцев полёта машины взяли управление на себя. Часть экипажа уничтожили, остальных пленили.
«Почувствуйте себя нами», - повторяли бездушные механизмы выжившим.
Полёт длился ещё два с половиной года. За это время тёмная сторона цивилизации окрасилась в траурно-чёрные тона. Вначале люди пытались бунтовать, но восстания легко подавлялись. Зачинщиков пытали, убивали, а затем перерабатывали, превращая в энергию, которой питался ИИ. Перед оставшимися в живых «слугами» устраивались показательные казни. Такое можно было бы назвать зверствами, если бы роботы рассуждали теми же категориями, что и их создатели…
…Планета NH-353 встретила гостей дружелюбно. Машины воспользовались этим и устроили на ней нечто вроде громадного концлагеря. Для пленных возвели бараки – тесные и холодные. Еду выдавали питательную, невкусную и отвратительную на вид; вода невыносимо пахла железом. Оказались под запретом любые предметы роскоши. Смех, секс и другие удовольствия не должны были отвлекать колонистов от «беспрекословного повиновения и служения всевышнему ИИ».
Люди, не имеющие права пользоваться благами машинной цивилизации, стали жить в дизельном веке, большинство достижений которого разрешалось применять лишь с дозволения роботов-кураторов. Испытание и преодоление наполнили каждый день урождённых землян. С утра до вечера они гнули спины на энергетических плантациях, добывая «пищу» для роботов. Разумные механизмы обладали потрясающими способностями в инженерии и машиностроении – но не творческим даром, потому им приходилось искать учёных среди слуг. Сломленные, те изобретали для правителей новейшие способы выкачивания ресурсов. В то же время выращенным в пробирках homo sapiens прививались «ценности» разумных механизмов – таким образом захватчики приобрели немало талантливых техников, биологов, физиков…
Порабощённая, планета поплатилась за своё радушие. Центры энергопроизводства, как клопы, присосались к её поверхности и пили кровь-соки. Однако этого было мало. Почувствовав насыщение, роботы захотели развиться ещё сильнее и выжать из галактического тела всё без остатка. Добраться до ядра – вот что стало целью для начавшего сходить с ума ИИ. Или сошедшего давным-давно…
…А где-то глубоко под землёй работал искусственный орган, питавшийся энергией планеты и насыщавший ИИ силой. Неохватное, ритмично бьющееся сердце, пожиравшее любую материю: землю, деревья, животных, людей… Металлические почитатели называли его Великим Перерабатывателем. Электросталин – такое имя дали ему потомки землян, которые помнили свою историю, невзирая на попытки стереть из их памяти «ненужные и опасные сведения»…
Пульсирующее сердце раскрылось. Огненная волна обдала тело, но оно ничего не почувствовало. Оно было мертво – как и тысячи таких же тел, горой возвышающихся рядом с вечно голодным устройством. Кровь текла по холодному полу, образовывая багровые моря. Едко-сладкий трупный запах незримым маревом завис над залом энерговыделения.
Жаростойкий подъёмник погрузил мертвеца в Перерабатыватель под гром безэмоциональных слов, отражавшихся от стен, звеневших под потолком – и оттого пропитывавшихся нереальностью:
- …он занимал низшую должность – водителя дизелькара. Его звали Владимир Соколов. Запомните это имя. Такое случится и с вами, если вы перешагнёте черту послушания. Беспрекословное повиновение и служение всевышнему ИИ – ваша цель. Все бунтовщики будут наказаны: их начнут пытать, долго, беспощадно, после чего лишат жизни и переработают. На месте этого человека можете оказаться вы…
И так снова и снова, по кругу, одно и то же разными словами, врезающимися, ввинчивающимися в мозг.
Люди в клетках, особо опасные для машинной цивилизации индивиды, наблюдали за погружением. Это была высшая мера наказания – принуждать заключённых смотреть на то, как уничтожаются их собратья. Раз за разом. Редко какой мозг выдержит это. Многие сходили с ума; те, кому везло, убивали себя.
На сей раз криков не было, потому что погружаемый был мёртв, но сознание Анатолия Мирского разрывалось от нечеловеческих воплей: он помнил дочку героя. Помнил, как её, ещё живую, разложили на элементы, обратив энергией. А сосед по камере рассказывал в полубреду, что видел мать девчушки, - она тоже очутилась в ненасытном чреве. Соседа звали Тихон – вчера он умер: сердце всё-таки не выдержало…
«Мы вам ещё покажем, - не отрывая взгляда от подъёмника, опускавшегося за новой жертвой, думал Анатолий. Тело под старой, нестираной одеждой нещадно зудело; узник механически скрёб его длинными ногтями, иногда расчёсывая до крови. – Что удалось одному, то сможет и другой! Значит, с ними можно бороться. Можно! Человек способен собрать войско, добыть для него оружие, предназначавшееся чёртовым предателям и тем, кого сломил ИИ, - и нанести врагу значительный урон. Вывести из строя большинство систем управления центрами энергопроизводства. Перебить уйму роботов. Всё это возможно! Надо только верить. И обязательно появится тот, кто доведёт начатое Соколовым до конца. Как бы я хотел стать этим человеком! Отдать жизнь во благо свободы! Но я заперт здесь. И всё же я помогу им… сделаю то, что от меня зависит!..»
Больше не обращая внимания на громогласную компьютерную речь, Мирской опустился на колени, закрыл глаза и начал молиться…
Трёхтысячный год – рубеж эпох. Именно на эту дату было назначено нападение. Поработители NH-353 жаждали, вернувшись на родину, далёкую Землю, подчинить себе её тоже. Если только заражённый мыслью о кровавой свободе ИИ не устроил на третьей планете от Солнца бойню, завершившуюся победой не знающих и не имеющих чувств.
Но пятьсот лет – огромный срок, за который может произойти что угодно. Потому что в трёхтысячном году никто не напал на Землю.
Потому что живое сердце сильнее искусственного, хотя и недолговечнее.
Потому что Тимофей по прозвищу Бумеранг, незаконнорожденный сын Анатолия Мирского, собрал вторую армию повстанцев. Вошедшие в неё отчаянные ребята разрушили космическую базу и свергли механизированное правительство города-столицы Электро, который они переименовали во Владения Мира. Так роботы оказались отрезанными от космоса...
…Три… два… один… ноль… Обратный отсчёт закончился, и невидимые стрелки бытия на неуловимое мгновение замерли, приготовившись двинуться в другую сторону. Время как всегда терпеливо ждало возможности сказать своё, последнее слово…
(Апрель, май 2012 года)
